«Программу можно украсть.
Биографию не украдешь»
«Биография — это и есть программа,
переложенная в жизнь»
Григорий Явлинский
«Биография — это и есть программа,
переложенная в жизнь»
Григорий Явлинский
Видимо, эта история начинается с одного очень несправедливого боксерского боя.
1967 год. Советский Союз. Чемпионат по боксу среди юниоров. За команду «Динамо» выступает 15-летний Явлинский.
Явлинский – тощий и длинный. Для того времени мальчишка с таким ростом – почти каланча. Но его соперник, который выступает за команду «Спартак», вдвое здоровее его. Ясно, что тут что-то не так. Но что именно не так, не понятно.
Первый раунд заканчивается жестоким избиением Явлинского. Нокдаун.
Тренер выскакивает на ринг, кричит, что это преступление, что он будет жаловаться в прокуратуру. Бой приостановлен. Зрители не понимают, в чем дело.
В раздевалке тренер что-то шепчет Явлинскому...
Тренер мне тогда сказал между раундами: «Ты давай, Гриш, выкладывайся, потому что он тебя старше». Я говорю, «А как же он здесь?» Он говорит, «Они обманывают. Врут. Он не под своим именем выступает. И по весу нас обманули. У вас весовые категории разные. У него было липовое взвешивание».
Это была страшная несправедливость. У меня было такое чувство как будто я на улице, когда все на одного
«Не надо быть злым. Надо быть сильным. А драться вообще не надо»
Тренер злился, запрещал ездить с противником даже в лифте: «такому, как ты, нельзя встречаться с соперником перед поединком».
Какому такому?
Боксер не должен быть добрым. Нельзя.
Много лет спустя выяснилось, что кумир его детства легендарный Кассиус Клей
(Мохаммед Али) страдал от той же проблемы. И тренер Мохаммеда Али прямо перед рингом давал ему пощечину — злил перед боем.
«Первая мысль, — вспоминает Явлинский, — которая приходила мне в голову на ринге: а почему я, собственно, должен
его бить?»
«Сентиментальный боксер?»
«Бить человека по лицу я с детства не могу»?
Явлинский был дважды чемпионом Украины по боксу среди юниоров. Из 44 боев выиграл 43.
Но первые раунды проигрывал: его надо сильно разозлить, чтобы он перестал
жалеть противника.
Футбольный мяч — голубая мечта любого тогдашнего мальчишки. Тогда чаще играли консервными банками, а не мячами.
Он тоже мечтает играть в футбол. Он копит деньги на футбольный мяч. Каждый день откладывает по 15 копеек, выданных на школьный
завтрак, чтобы купить мяч за 5 рублей 70 копеек. Честное слово, это самый крутой футбольный мяч на свете. Он пропускает школьные обеды, ничего не ест.
И он добился своего, Гарик Явлинский. Через три месяца у него в кармане 5,70. Наконец наступает долгожданный день. Он не спит всю ночь. У магазина он уже в шесть утра. Магазин открывается в восемь. Но мяч... он же еще вчера стоил 5,70!.. Почему
же сегодня он стоит не пять, а семь рублей?!
Вчера изменили цены.
Это была первая детская катастрофа. Нет, он не жалел себя. Его внимание полностью было переключено на цену — почему она такая и, вообще, откуда берется. «Скажите, откуда берется цена?» — спрашивал он по очереди у продавца
магазина, у директора, у отца, у всех подряд. Никто не понимал вопроса. Цена и цена. Иди отсюда, мальчик. Вот тебе цена: семь рублей. «Но почему она именно такая?» Теперь мир состоял не из предметов, не из товаров, не из мяча, газировки,
бутылки молока, а из ценников под ними. Кругом были ярлычки с ценами.
«Главный вопрос экономики — что сколько стоит и почему.
И, оказывается, этого никто не знает»
...А футбольный мяч он так никогда и не купил.
Явлинскому семнадцать. Он едет поступать на экономический в Москву. Он же должен переделать всю советскую экономику.
1970 год. У власти Брежнев. Выходит открытое письмо Сахарова с требованием демократизации общества. В СССР происходит
первый получивший огласку случай угона самолета — с целью побега из страны. Маккартни объявляет о распаде группы «Битлз». В Чили президентом избран Сальвадор Альенде; до этого он баллотировался три раза и три раза проигрывал, а за год
до победы пошутил: «На моей могиле напишут "Здесь лежит будущий президент Чили"». Но его таки избрали.
Ночи напролет Явлинский слушает «битлов». Фанат «битлов» с длиннющими вьющимися волосами — таким он ходил по столице, таким его и забрали
в милицию за нестандартный look.
«Я уже в Кремле работал и ходил с длинными волосами. Приходили министры и спрашивали у Рыжкова: что это у вас за художник?»
После аспирантуры он попал в Институт управления угольной промышленностью. Должен был составлять должностные инструкции для инженеров и служащих шахт. Четыре года мотался по стране: Кемерово, Новокузнецк, Челябинск... Работал в шахтах. Неделями
сидел под землей. Составил справочник должностных обязанностей всех инженеров шахт; по нему определяли, кто несет ответственность за несчастный случай, какой должна быть пенсия... По этому справочнику до сих пор живут, с 1980 года. До
сих пор с этим справочником ходят в суд.
Однажды шахту завалило: произошел обвал породы. 18 человек оказались замурованными на глубине 200 метров в двух километрах от входа в шахту.
26 часов Явлинский стоял по пояс в ледяной воде...
«Мы ничего не знали, ищут нас или не ищут... Мы подать сигнал не могли»
«Я видел, как у нас в "рабоче-крестьянском" государстве на самом деле относятся к людям: бараки, грязь, пустые полки... И постоянное наглое вранье. Сперва ввели для шахтеров шестичасовой рабочий день. А потом обманули. Коротким рабочим днем хвастались перед всем миром, забыв сказать, что отсчет времени начинался не с прибытия на проходную, как должно быть, а с прибытия в забой. А туда-обратно добирались четыре часа пешком. Ты приходишь на проходную — это еще не считается началом рабочего дня. Ты переодеваешься, проходишь инструктаж — не считается. Спускаешься вниз — не считается. Раньше там была вагонетка. Помните старую хронику: счастливые шахтеры с лампами едут в трамвайчике? Так вот этот внутришахтный транспорт ликвидировали. Получалось, что шахтеры на работе не шесть, а четырнадцать часов. Что человек может после такой работы? Только пить».
«Жара 30 градусов. Пивные. В них пьяные люди. Идет похоронная процессия. А надо всем этим транспарант: "Коммунизм неизбежен"»
Вопреки распространенному убеждению, советская экономика начала разваливаться вовсе не в конце 1980-х годов, а начиная с 1954 года. С одного, казалось бы, несущественного заявления Лазаря Кагановича на Политбюро.
Каганович, тогда председатель комитета Совмина по труду, вдруг заявил, что отказывается пересматривать нормы выработки.
До сих пор рабочим регулярно раз в году увеличивали нормы. Зарплату оставляя прежней. А в качестве компенсации
ежегодно 1 апреля снижали цены. Только нормы повышали на 20%, а цены снижали на 5%.
Что получалось? Рабочий за ту же зарплату обязан был вкалывать все больше. При Сталине так оно и работало. А без Сталина перестало: испугались возмущений
и протестов.
Выгодоприобретателями такой политики были все, у кого не было нормированного труда. Жертвой становился рабочий класс.
«Мы государство рабочих или что?» — возмутился Каганович. И отказался увеличивать нормы.
Тогда-то, в 1954 году, только что победившие Гитлера, только что пережившие Сталина советские руководители совершили роковую ошибку. (То ли расслабились, то ли были в эйфории, то ли не хотели больше унижать народ-победитель). Зарплата осталась
в ведении Госплана. А определение норм выработки передали в ведение директоров на местах. Так и начались приписки и фейки.
Когда-то Талейран, министр Наполеона, произнес одну запоминающуюся фразу: «Это не преступление. Это гораздо
хуже, чем преступление. Это политическая ошибка».
«Каганович сказал: "Все, я больше не буду пересматривать нормы выработки. Будет бунт!"»
1982 год, Москва. Явлинский (завсектором НИИ труда) публикует книгу, в которой приходит к выводу, что советская экономика неработоспособна. А работать она может только в двух случаях: либо под дулом пистолета (Сталин), либо в условиях свободного
рынка.
И Явлинский пишет большую работу, последствия публикации которой далеко превзойдут его самые неприятные фантазии. Так начнется для него его кошмарный сон.
Эта книга выходит под особым грифом.
Нет, не «Совсекретно». Но почти. На ней стоит гриф «Для служебного пользования». Обычные советские люди не должны были прочесть выводов, к которым пришел экономист Явлинский.
Книгу прочли... Наверху.
И с мая 1982 года Явлинский каждый день ходит к следователю. И каждый день в десять утра в одном и том же кабинете ему задают один и тот же вопрос: «Кто вас попросил это написать?». Требуют собрать все экземпляры книги. «Хоть одну не найдете
— сядете в тюрьму». Их было 300 штук...
Каждый день его пытаются заставить донести на коллег. В какой-то момент он уже подумал: умереть бы до того, как сломают.
При Андропове все исчезло в один день.
«Вдруг офицер КГБ сказал мне: "Уходите отсюда и забудьте, что вы здесь были". Я очень растерялся. Но когда я вышел на улицу, сразу понял, в чем дело»
Его гнобили при Брежневе. И перестали преследовать при Андропове. Его уничтожали при Черненко. И дали свободу при Горбачеве. Так работала судьба при советской власти. Менялся руководитель — и система репрессий сразу отключалась. Рвались репрессивные связи, поддерживаемые телефонным правом. Запускался механизм репрессий сразу после прихода нового генсека. Так случилось, когда в 1984 году к власти пришел Черненко.
Медики известного Четвертого управления Минздрава СССР вдруг обнаружили у Явлинского туберкулез: под этим предлогом были изъяты и уничтожены все его «зараженные» черновики и рукописи. К Явлинскому пришли люди, конфисковали документы и одежду. И он оказался в закрытом лечебном учреждении, где ему объявили страшный диагноз: кавернозный туберкулез легких в тяжелой стадии. Спасти легкое уже нельзя.
Назначена операция по удалению легкого. Остается несколько часов. Накануне операции хирург наклоняется к нему и шепчет прямо в ухо: «Беги отсюда. Ты здоров».
И он убежал. Прямо в больничной пижаме и без копейки денег.
Потом окажется, что в
80-х это был один из способов изоляции диссидентов. Их не только сажали в тюрьму. Их не только гнобили в психушках. Был и третий способ — их залечивали.
Явлинский с приключениями добирается до дома. Жена одалживает одежду у соседей. На
следующий день Явлинский делает флюорографию сразу в восьми поликлиниках Москвы. Все снимки подтверждают: здоров. С пачкой выписок он возвращается в туберкулезную клинику, чтобы доказать свою правоту. Идет прямо в кабинет главврача.
Главврач подходит к двери. И запирает кабинет на ключ.
— Отпустить вас я не могу. Мы сделаем вам операцию. Вырежем часть легкого. Вы получите инвалидность первой группы, будете жить в санатории, на юге...
— Но мне же 32 года! У меня сын родился! Я здоров!
— Скажите, — задумчиво спрашивает врач, — вы можете себе представить, что вы вышли на улицу и попали под трамвай? Может такое быть?
— Может...
— Так вот. Вы попали под трамвай... Вас переехала Система.
Его вернули в палату.
Документов нет. Денег нет. Бежать некуда. Друзья и коллеги считают, что он смертельно болен. В клинике полно уголовников. Ну а кто болел туберкулезом? Не профессора же — зэки.
Однажды к нему подошел сосед. В такой же
старой больничной пижаме не по росту. Такой же пациент, как и он.
— На вот, тебе поможет.
В руках у него была книжка.
«Сто лет восхождения», прочел Явлинский.
Тут и ста лет не хватит, чтоб на такую сизифову адову гору взойти...
Явлинский
повертел книгу в руках.
— Не дрейфь, парень, выживешь! Смотри, какие у тебя родственники! — сказал пациент и ушел.
Это была книга о физике Явлинском.
2001 год, Кремль. Встреча Путина с Явлинским. На столе лежит юбилейный постер Курчатовского института «Основатели термоядерных исследований в СССР». Там девять фамилий. Тамм, Сахаров, Курчатов, Арцимович, Явлинский... Путин показывает на фото Явлинского: «Это ваш родственник?»
Мама Явлинского Вера всю жизнь проработала преподавателем химии. Дед, технолог авиационного завода в Харькове, был арестован в 1937 году. За что? За то, что соседом его был поляк. Всё. Посадили. В течение полутора лет он выдерживал пытки,
но не поставил подписи под липовым признанием. И что бы вы думали?
Его отпустили! Таких железных упрямцев не ломало даже НКВД. Красные бандиты были законники...
Отец Григория Явлинского, Алексей, был сиротой и беспризорником, его
родители сгинули в гражданскую. Был воспитанником Макаренко. Макаренко и считал своим отцом. Прошел всю войну, был командиром артиллерийской батареи горнострелковой дивизии. Высаживался с десантом в Керчи. Закончил войну в июле 1945-го в
Чехословакии. Там, в чешских Татрах, и после капитуляции Германии не сдавались части СС. Всю жизнь работал с беспризорниками. Его воспитанники переписывались с ним до конца его жизни.
Есть семейные легенды о предках. Например, есть
версия, что фамилия звучала как Явленский и происходила от названия Богоявленского собора. Родителей своих, погибших в гражданскую, Алексей Явлинский не знал. Тем не менее у него были братья. Физик Натан Явлинский был его двоюродным братом.
Натан Явлинский родился в 1912 году.
Был главным конструктором на Харьковском электромеханическом заводе. В 1937 году исключен из партии и уволен с работы. В 1939-м восстановлен в партии и на заводе.
Пронесло.
В 1941-м несмотря на спецбронь уходит добровольцем на фронт. Участвует в обороне Киева.
В 1942-м оказывается на левом берегу Волги не где-нибудь, а под Сталинградом. Гниет в окопах. Заболевает туберкулезом.
Комиссован из армии,
отправлен в Ташкент. За неделю до Сталинградской битвы.
Не погиб.
Видимо, была ему судьба оказаться пионером термоядерных исследований в СССР.
12 апреля 1943 года, выполняя решение Комитета обороны приступить к атомному проекту, Академия наук приняла секретное постановление о создании лаборатории
Курчатова. И Явлинского прикомандировали к курчатовской лаборатории.
В 1952 году, в год рождения Гарика Явлинского, Натан начинает работу над тем, что станет впоследствии первым токамаком.
И он создал первую в мире термоядерную установку «Токамак». Весной 1962 года. Он сделал свое дело.
А летом 1962-го махнул с семьей в Сочи...
Тем же летом на Черном море, но в другом городе отдыхал его двоюродный брат Алексей Явлинский с женой Верой и сыном Гариком Явлинским.
В июне 1962-го в квартире Явлинских раздался звонок. Бабушка Гарика подошла к телефону.
— Позовите Алексея
Явлинского.
— Он в отпуске, на море.
— Когда он звонил вам последний раз?
— Пять дней назад...
Так до бабушки дошли слухи о гибели в авиационной катастрофе дочери, зятя и внука Гриши.
Целую неделю бабка и дед жили
с этой вестью.
На самом деле в катастрофе погибли не они. Это была ошибка. Физик Явлинский работал над особо секретными проектами. Гибель людей в авиакатастрофе в СССР сама по себе была событием умалчиваемым. СССР, секрет на секрет.
Вышла трагическая путаница.
На самом деле летом 1962 года погиб не Алексей, а Натан Явлинский с семьей.
Их самолет врезался в гору под Сухуми.
Судьба больше не берегла Натана Явлинского.
Регулярные эксперименты на токамаке были начаты в сентябре 1962 года, сразу после гибели Натана.
«Это мне академик Велихов потом рассказал, — говорит Явлинский, — что дядька сделал установку, и она заработала, и был получен результат, а уже без него они получили все мыслимые премии. Иностранцы, кстати, не верили вплоть до начала 1970-х годов, что мы сделали это».
2001 год, Кремль. Путин показывает на фото.
— Ваш родственник?
— Мой двоюродный дядя.
— Хм... Какие у вас родственники!
1985 год. 11 марта. Григория Явлинского выпустили на следующий день, когда к власти пришел Горбачев.
Все слышали про программу «500 дней». Нет такого невежественного человека, кто бы не слышал этого названия. О «500 днях» существуют десятки анекдотов и легенд. Но мало кто читал программу и знает, какая за ней стоит невероятная история, какой детектив с погонями.
Это одна из самых загадочных неосуществившихся экономических программ. В этом слове, как в музее, хранится для истории этот шанс, этот альтернативный вариант судьбы России.
Это такой же мем, такой же символ, как какой-нибудь крейсер «Аврора».
Но только 1991 года. И не разрушительный, а созидательный.
Ее воровали, ее искажали, на нее возлагали все возможные надежды, ею манипулировали, она была инструментом в противостоянии Ельцина и Горбачева. Она исчезала, она появлялась, Ельцин добавил к ней (то ли по ошибке, то ли для красоты) 100 дней, и из «400 дней» она стала «500 днями».
Все тогда сошли с ума. Мы, такая отсталая страна, с пустыми полками и полными лжи передовицами, вдруг прыг — и в дамки, «догнали и перегнали». Мы можем создать рыночную экономику из неработающей плановой — без катастрофы, без нищеты, без спада производства?
В этой драме несколько действующих лиц.
Горбачев — нерешительный персонаж, который хочет лечить мертвого припарками.
Ельцин — решительный персонаж и популист, который хочет использовать «500 дней» как фишку в борьбе за власть против «Горби».
Окружение Горбачева. Хор членов Политбюро, которые не смыслят в экономике, но охраняют советский статус-кво как яйцо, в котором жизнь Кощея.
Окружение Ельцина. Хочет отделиться от СССР любой ценой.
Пациент — загибающаяся советская экономика.
Никто из персонажей не хотел реализации программы. Почему?
1989 год. Явлинский — заведующий сводным экономическим отделом Совмина СССР. Он понимает, что Союз разваливается, и просит Рыжкова срочно передать Горбачеву: надо немедленно составить новый союзный договор! Прежний не работает.
«Михаил Сергеевич очень занят. У него пленумы, очень много зарубежных делегаций», — отвечает Рыжков.
Напоминает старый советский анекдот:
«У рядового советского артиста была одна возможность заработать — предновогодние елки. Накануне Нового года в квартире артиста раздается звонок:
— Вас приглашают в Голливуд. Срочные пробы у Спилберга.
— Я не могу. У меня елки».
Хорошее описание неадекватной реакции.
В общем, у Михал Сергеича были елки пленумы. Он не понимал, что разваливается страна. Явлинский пришел в отчаяние.
«Я помню своё состояние. Я вышел из кабинета - иду по кремлевскому коридору и думаю: это конец. Если они не понимают, что важно, а что не важно – стране конец».
Какой была экономическая ситуация? Цены на нефть упали вдвое. Деньги занимали на Западе. Внешний долг стремительно рос. До этого момента высокие цены на нефть как-то держали на плаву неэффективную советскую экономику. Теперь ей пришел конец. Нужна была срочная реформа.
А они ведь хотели проводить реформы, люди в горбачевском правительстве. Хотели.
Хотели делать «как-то иначе», только что такое «иначе»? Как иначе-то?
Явлинский присутствовал на заседаниях Совмина и видел бессилие и растерянность.
— Как вы выполняете план? — по инерции спрашивал Рыжков.
— Какой план? — весело
отвечал министр легкой промышленности. — У нас теперь вместо плана предложения снизу.
И получил страшный втык от шефа. Рыжков кричал от беспомощности. Он даже не знал, какие вопросы задавать министрам и что те должны отвечать.
Плановая экономика умерла. А что вместо?
И тогда Явлинскому пришло в голову, что должна быть придумана специальная экономическая программа, которая будет расписана не по темам, а по дням. Чтобы руководство страны имело экономическую шпаргалку на каждый день. Чтобы глава правительства знал, что надо делать сегодня, завтра, через неделю, через месяц — на 400 дней вперед. Больше, чем на полтора года, расписать план действий было невозможно. А на год-полтора план просматривался довольно четко. Так появились «400 дней доверия», первый вариант знаменитых «500 дней».
И вот вам самый известный миф о программе Явлинского. Явлинский хотел за 500 дней сделать из России Швейцарию!
Ну что сказать? Сами вы Швейцария! Русские настолько суровы, что Швейцарией не станут ни за какие коврижки. А вот настоящей рыночной экономикой Россия могла бы стать — если бы программу «400 дней доверия» осуществили тогда, в 1990 году.
Когда говоришь, что 500 дней — это полтора года, люди говорят: «А-а-а, ну это другое дело... За полтора года можно горы свернуть!»
Николай Рыжков тем временем подготовил свою программу «реформ», которая заключалась в... повышении цен. И собирался объявить о ней на заседании Верховного совета СССР.
— Только не делайте этого, Николай Иванович! Вы же сами потом пожалеете, — сказал ему Явлинский.
Николай Иванович отмахнулся. На следующий день, 24 мая 1990 года, Рыжков объявил о грядущем повышении цен. В тот же день люди в панике побежали в магазины и смели с прилавков все. Утро следующего дня, 25 мая, Россия встретила с идеально пустыми магазинами. На этом политическая карьера Рыжкова фактически закончилась. Хотя формально он еще проработал несколько месяцев.
А тем временем программу Явлинского... украли. И она попала к Ельцину. К тому моменту, как автор нашелся, Ельцин приделал к названию еще 100 у. е. И программа вместо «400 дней» стала называться «500 дней». Это была ошибка или блажь Ельцина. Но ошибки великих мира сего становятся памятниками. Ельцин выступил на съезде, расхваливая новую программу экономических реформ России, которая в принципе не могла работать в России, потому что была написана для СССР. Но Ельцин был человек широкий, он не любил вдаваться в частности.
В мае Явлинский познакомился с Ельциным, тогда председателем Верховного совета РСФСР.
«Я ему говорю: вы в своем выступлении обещали, что не будет повышения цен, а оно будет. Я ему говорю: эта программа написана для СССР, для РСФСР она не годится, в РСФСР нет экономических институтов. Я ему говорю: все, что вы там наговорили, не имеет никакого отношения к тому, что написано в программе. А Ельцин говорит: «Меня это не интересует. Вы возьмите и сделайте». «Так не бывает», — говорю. «Неважно, как бывает», — говорит. В общем-то, в этом он был типичный первый секретарь обкома: «неважно, как бывает, возьмите и сделайте».
27 июля 1990 года было подписано совместное поручение Горбачева и Ельцина о разработке программы экономических реформ «500 дней». Полтора месяца Явлинский с большой рабочей группой делал новую программу. И в сентябре 1990 года она была готова.
В сентябре 1990 года Верховный совет СССР не принял программу «500 дней». Это было ожидаемо.
Но программа еще может быть осуществлена, еще может быть... Ее утвердил Верховный совет России.
В октябре Явлинский летит в Вашингтон. Ему тридцать восемь лет. Он впервые в Америке. Американцы нанимают пятьдесят лучших переводчиков, которые за ночь — каждый свой кусок — переводят программу «500 дней». Четыре дня идет обсуждение.
Это был настоящий триумф. Экономисты с мировым именем, в том числе Янош Корнаи, объявляют выпускнику Плехановки, изучавшему советскую плановую экономику, что он написал лучшую программу перехода к рынку, которую кто-либо писал в Европе.
На следующее утро триумфатор получает записку, что его хочет видеть сенатор Долл.
Явлинский приходит в Конгресс, не очень понимая зачем.
— А-а-а, человек из телевизора! — встречает его вальяжный и важный Долл.
Здесь, в стенах американского Конгресса, Явлинский услышит самое обидное из всего, что слышал в своей жизни.
— Два дня назад я встречался с Ельциным. Он спросил меня, что я думаю о программе «500 дней», рискованная ли она. Я ответил, что, конечно, рискованная, но это единственно возможная для России программа. «Я не буду ее делать, — сказал
Ельцин. — У меня выборы. Я не буду». Вот, собственно, и все. Я хотел вас предупредить.
И сенатор ушел.
Как говорится в таких случаях, мало кто покидал стены американского Конгресса с таким тяжелым чувством. Нет, это была не просто личная драма Явлинского. Это был крах идеи и драма страны. Мы могли бы...
17 октября 1990 года Явлинский подал в отставку, вместе со своей командой создал и возглавил исследовательский институт Центр экономических и политических исследований «ЭПИцентр».
В декабре 1990 года Рыжкова на посту премьера сменил Павлов. Павлов решил бороться с экономическими проблемами своими методами — отнять деньги.
10 января Валентин Павлов аргументированно объяснил, почему обмена денег не будет, а спустя две недели объявил, что дает на обмен денег всего три дня. Кто не успеет обменять — все терял.
С тех пор мы хорошо усвоили: если правительство что-то
обещает — это к тому, что скоро все будет ровно наоборот. Народная примета...
Вечером 22 января 1991 года, когда закрылись все отделения Сбербанка, в программе «Время» объявили, что с полуночи купюры в 50 и 100 рублей прекращают хождение. При этом со счета можно было снять не более 500 рублей, а обменять — не более тысячи. Если у вас вдруг больше тысячи, вы должны писать унизительные объяснительные записки в райисполкомовскую комиссию, что вот, мол, получаю 200 рублей, хочу потратить их на демисезонное пальто. Бедные советские люди... Нас дрессировали на лжи. Соврал — получил награду. По неожиданности и темпу проведения реформа напоминала боевую операцию против собственного населения.
В июле 1991 года Горбачев должен впервые лететь на Большую семерку G7 в Лондон. Ему нужна программа Явлинского. У программы опять появляется шанс...
За месяц до этого послу США в России Джеку Мэтлоку приходит шифротелеграмма из Госдепартамента. Госдеп требует от посла «добиться, чтобы Горбачев не слушал Явлинского».
На Горбачева и помимо американцев давят «свои». Люди, которые потом составили основу ГКЧП, уже тогда продавливали Горбачева, чтобы он не настаивал на «гнусной» программе. Хотя Горби и без такого мощного давления человек нерешительный.
И тогда было принято замечательное по своей нелепости решение...
Горбачев решил «поженить» программу Явлинского с программой Рыжкова, а это даже хуже, чем ужа с ежом, хуже, чем фильм «Зеркало» с фильмом «Челюсти». Программа Явлинского — переход к рыночной экономике. Программа Рыжкова — программа отката к плановой экономике. У каждого было свое кино. Рыжков и Павлов решили пересмотреть цены в обычном советском порядке — через прейскуранты. Пункт о либерализации был заменен на пункт об административном повышении цен в два-три раза.
До ГКЧП оставался месяц.
Исторический август 1991-го. Коммунистический путч. Люди руками пытались останавливать танки. ГКЧПисты руками пытались остановить историю. Как оказалось, танк остановить значительно легче.
«Члены ГКЧП жили в башне из слоновой кости на каком-то очень высоком этаже и не знали, что творится внизу. Это вообще-то очень характерно для тех, кто живет в Кремле», — говорит Явлинский в эфире программы «Вести − 24» в августе 2016 года. Слова из эфира не вырезают.
19 августа 1991 года. Среди мировых лидеров поддержку перевороту выражают только Муаммар Каддафи, Ясир Арафат и Саддам Хусейн. Явлинский в этот день в отпуске. Отпуск он сразу прервал и приехал в Белый дом.
«У меня было ощущение, что эта операция со стороны части номенклатуры обречена»
Члены ГКЧП успели дать поручение правительству в недельный срок разобраться с продовольствием?!
Это был путч нерешительных. Видимо, самый нерешительный путч в мировой истории. Живой оксюморон. Трусливые повстанцы. Они проиграли уже в тот момент, когда явились публике. Как робко захватчики власти вставали и представлялись кивком головы!
Когда сегодня смотришь эти кадры, складывается впечатление, что тут не то что Ельцин, а уборщица сейчас выйдет и прогонит их: «А ну идите отсюдова, мне пол мыть надо!»
Еще из любопытных наблюдений тех дней: колонны из БТР и танков послушно останавливались на красный свет. И танки у них были тоже осторожные?
Но в тот момент никто не знал, что будет дальше, а танки на улицах и оружие в руках военных были настоящими.
«То, что путч обречен, я понимал и чувствовал с самого начала, и поэтому мне страшно не было, а было очень противно. Было предчувствие, что это толчок в яму. И была досада на Горбачева, что он своей непоследовательностью: шаг вперед, два назад, три шага вбок, вниз, вверх — довел до такого», — вспоминает Явлинский.
Бывают такие моменты в истории страны. Такое было в начале «оттепели». Время объединения сил, когда любая песня звучит как «Марсельеза».
Почему же сразу после путча все пошло под гору и сегодня вся наша борьба за свободу связана с глубочайшим разочарованием? А слово «демократ» обзавелось предательским «рь» посередине.
Днем 21-го в Форосе освобождают Горбачева. Горбачев объявляет об отмене всех решений ГКЧП. К нему в Форос летят и члены ГКЧП (Язов и Крючков), которых он не принимает, и члены сопротивления из команды Ельцина (Руцкой и Силаев), которых он принимает как родных. Поздним вечером представители обеих сторон летят в Москву на разных самолетах. Крючкова сажают в самолет к демократам (так точно не собьют! ). В Москве участников переворота арестовывают прямо на летном поле представители российских силовых структур. Крючков возмущается: «Где союзная прокуратура?» На эту реплику не обращают никакого внимания.
Так начинается отступление союзных властей перед российскими.
Явлинский как один из ключевых участников сопротивления ГКЧП по поручению Ельцина присутствует при аресте путчистов в качестве понятого.
Конечно, он оказался в этой роли волей случая, но в послепутчевой чехарде экономист был рядом с председателем КГБ (Иваненко), замминистра внутренних дел (Ериным), заместителем прокурора (Лисиным), и ему пришлось видеть этот ужас — двух людей в агонии. Об этой трагедии он никогда не рассказывал. Существует только одно его интервью.
«Эти люди считали, что смысл их жизни утрачен. Они всю жизнь строили Советский Союз»
У меня было такое чувство, будто я сижу у постели умирающего очень близкого человека и ничего не могу сделать — только держать его за руку и смотреть, как он умирает». Это Явлинский сказал о стране с августа по декабрь 1991 года.
По просьбе Ельцина и Горбачева сразу после путча Явлинский становится вице-премьером последнего советского правительства.
Он решительно против развала страны. Он готовит Договор об экономическом сотрудничестве. Цель договора — сохранение единого экономического пространства между всеми республиками СССР.
А вы знаете, что было прописано в том договоре? Единая зона свободной торговли, единая валюта — рубль, банковский союз, где заседали бы представители всех республик, открытые границы... Евросоюз к этому придет только через десять лет. Договор подписан 18 октября.
А вы знаете, что его парафировали 13 республик из 15, включая даже Прибалтику в качестве наблюдателей?
Совершенно внезапно 8 декабря в Беловежской пуще происходит то, чего никто не ожидал. СССР просто отменяют. Была страна — и нет. Все было уничтожено.
На следующее утро после ратификации решений Беловежской пущи Ельцин приезжает в кабинет Горбачева, закрывается в нем и «тупо» не пускает Михал Сергеича внутрь. Такими изящными методами решаются судьбы страны и мира. Когда б вы знали, из какого сора... создается мировая политика.
«Горбачев приехал в Кремль к девяти утра. Но уже с семи утра его кабинет занял Ельцин»
После Беловежских соглашений Явлинский покидает правительство.
Октябрь 1991 года. На столе у Ельцина лежат два указа о назначении премьера. Один — на Явлинского, другой — на Гайдара. Два готовых указа. Ельцин раздумывает, какой из них подписать. Это были не просто два листочка бумаги — это были два образа политики. И два пути для страны.
1991 год. Деньги есть. Товаров нет. У людей много рублей на счетах и в чемоданах. А в магазинах — пусто. Дисбаланс огромный. Это так называемый «денежный навес». Деньги «нависают» над товарами.
Что делал Павлов? Правильно, конфисковывал деньги у населения. Что делал Рыжков? Правильно, повышал цены.
Что предлагает Явлинский?
Явлинский предлагает разрешить людям покупать "средства производства": грузовые автомобили, автобусы, магазинчики, кафе, парикмахерские...
Что будет? Человек купит грузовик и начнёт свой маленький бизнес.
Так появилась бы реальная частная собственность, массовое предпринимательство, в России возник бы средний класс. Самые талантливые из этих людей разбогатели бы. Тогда на следующем этапе они могли бы стать участниками акционирования крупных предприятий. Это способ избежать огромной инфляции, избавиться от денежного навеса и сделать так, чтобы появился класс собственников. А второе — Явлинский настаивает на сохранении экономического пространства на территории бывшего СССР. Это и была программа «500 дней».
Так. Это понятно и убедительно. И нет аргументов против. Есть и простое человеческое соображение: Ельцин хорошо знает Явлинского, а Гайдара не знает совсем. И Ельцин склоняется к этому варианту.
Но есть одно «но». Ельцину настойчиво предлагают другой путь:
1. снятие контроля за ценами всех предприятий страны в один день;
2. одномоментный разрыв всех экономических связей между республиками СССР.
Это позиция американцев. И только под это дадут кредиты МВФ. Что делать, им ясно. Нужен только исполнитель.
Так же было сделано в Польше. Речь идет о печально известной «шоковой терапии». В любой непонятной ситуации врубай шок — здоровый организм справится сам...
Что такое «шоковая терапия»? Мгновенная либерализация цен. Стартовый толчок для рынка.
Ребенка бросили в море — пусть сам барахтается. Обычно ребенок выплывает. Польский ребенок выплыл, быстро заработав ручками и ножками. Потому что в социалистической Польше было частное сельское хозяйство. Там не была проведена коллективизация.
И американцы продавливают такие же действия в России.
Нельзя, говорит Явлинский. В Польше были частные производители, а в СССР нет. В СССР все до единого предприятия — государственные. Экономика сверхмонополизирована. Это значит, вы предлагаете освободить монополии от всякого контроля!
Но сперва
надо создать частного собственника. Тогда это и будет рынок.
Почему в Польше можно, а в России нельзя?
— Ельцин мне говорит: «Поговорите с Явлинским. Поговорите в том смысле, чтобы взять его премьером». <...> Я пригласил Гришу Явлинского к себе. И приехал Олег Попцов, и мы втроем сидели полночи. <...> И Гриша Явлинский согласился. Рано утром я позвонил Ельцину и сказал, что с Явлинским договорился — он согласен работать, когда ему подъехать? Он сказал: «Пусть подъедет в 12 дня». Потом я звоню Ельцину: «Борис Николаевич, был?» — «Был» — «И что?» — «Нет, мы не договорились. Явлинский есть Явлинский. Он сказал, что согласен работать, но по своей, а не по чужой программе».
Зампред Правительства РФ и министра печати и информации Михаил Полторанин в интервью журналу Forbes
Гайдар неизвестен Ельцину. Он завотделом журнала «Коммунист» и газеты «Правда». Но у Гайдара есть плюс. Он соглашается делать так, как советуют Ельцину американцы. Его девиз — немедленный переход к рынку любой ценой.
У Гайдара была обманчивая внешность. Бывает такое. По типажу похож на Манилова. Но те, кто его знал, говорили, что он был очень жестким. «Железный Винни-Пух», так его звали коллеги, и ему самому очень нравился этот образ, он вроде бы сам его и придумал.
И Ельцин подписывает указ на Гайдара.
— Я буду делать реформы, а ты не будешь! — похвалился Гайдар перед Явлинским.
— Это почему?
— Потому что ты добрый. А я злой, — сказал Железный Винни-Пух.
И стал делать реформы.
Январь 1992 года. Они все-таки сделали это — отпустили цены. Инфляция по итогам 1992 года составила 2609%. Это называется «гиперинфляция». В результате денежные вклады населения в Сбербанке (а это более 100 миллиардов рублей) обесценились. Люди расценили это как прямой грабеж со стороны государства.
Гайдар сделал как будто то же самое, что сделали в Польше, но пошло всё по другому сценарию. Цены взлетели — народ обнищал. Как в такой ситуации проводить приватизацию? Что делать? Кому продавать, если ни у кого ни шиша? Да просто! Как и все гениальное.
Государственную собственность просто отдали тем, кто ошивался рядом с властью. Знакомым...
Причем раздали не за бесценок, как принято считать, а буквально бесплатно.
Явлинский о том, какие схемы мошеннической приватизации использовали на залоговых аукционах
«Ни разу в истории нашей страны народу не удавалось создать собственное государство, которое служит ему, а не само себе. Единственный раз попытка это сделать была в 1991 году, когда народ выбрал себе депутатов и Ельцина. Но дальше случилась
трагедия. Реформы стали проводить таким способом, что народ утратил всякое доверие к власти и опять возненавидел ее. Вместо жизненно необходимого диалога народу было сказано: если вы чем-то недовольны, ну, например, гиперинфляцией в 2609
%, то вы антиреформаторские силы и с вами не о чем разговаривать. И начался 1992-й с приватизацией, потом 1993-й со стрельбой по Белому дому, а потом война на Кавказе».
Г. Явлинский
Явлинскому надоело давать экономические советы тем, кто хотел его использовать лишь как ширму. Это все равно что подарить ключи от своей машины человеку, не умеющему водить.
Давай, Гриша, забирай ключи! Езжай сам!
И Явлинский создает «Яблоко».
Лозунг «Яблока» — «Цель НЕ оправдывает средства». В 1993 году этот принцип дает 8 % голосов и 27 мест в Госдуме.
1994 год. Начало Первой чеченской войны. Ельцин уже много раз произносил свое знаменитое «Берите столько суверенитета, сколько сможете унести», в российских автономиях это воспринимают как призыв к действию.
Ситуация в Чечне требовала особого внимания, политического и управленческого мастерства, но в Москве сначала было не до неё, а потом...
Ельцин был
мастером двойной игры. Обещает суверенитет, а одновременно с этим негласно поддерживает в Чечне антисепаратистские силы. Так российские солдаты без погон оказываются в Чечне. И попадают в плен.
В этот момент чеченские боевики, защищающие свою землю так, как они это понимают, кромсают российских солдат живьем, снимая это на камеру. Эти видео доступны.
Эти видео смотреть невозможно...
«Люди добрые! Пожалейте!» — умоляет парень.
«Нашел добряков!» — отвечают ему.
И режут горло.
Дудаев ставит ультиматум: если вы признаете, что это ваши солдаты, мы их отпустим, а если не признаете, мы их расстреляем.
И от них отказались. Отказалась ФСБ. Отказалось Министерство обороны. Отказалось МВД. Отказался президент. «Мы не
знаем, кто они такие».
Явлинский предложил себя в заложники в обмен на них.
«Они действовали по приказу. Вы отобрали у них документы, вы спрятали их погоны, вы ничего не сообщили их родителям. Теперь их там уничтожат. Как депутат Государственной
думы, как политический деятель я признаю этих солдат российскими».
Явлинский позвонил президенту Ингушетии Руслану Аушеву, и тот выделил самолет. Во главе группы политиков и журналистов Явлинский оказался в Чечне.
Переговоры с Дудаевым
шли страшно трудно. Несколько раз Явлинского хотели обмануть. Перед началом обстрела стали шантажировать: если не уберетесь прямо сейчас, погибнете. И только когда Явлинский реально пошел в яму, в которой сидели наши солдаты, у всех началась
истерика. Никто не хотел умирать. И никто не хотел отдавать солдат. И очень не хотели, чтобы Явлинский там оставался. Потом оказалось, что Дудаев обещал Грачеву, что Явлинский вернется.
В результате он их все-таки освободил. Не всех... Но семерых — семерых живых — привез и вручил родителям. А еще он привез двадцать гробов... Собрал останки тел наших солдат, чтобы их не жрали собаки.
После всего этого на его сына напали. Об
этом страшном эпизоде он никогда не говорил, как не стал бы об этом говорить любой человек. Но на встрече с избирателями в крохотном карельском городке Олонец одна журналистка — как следует из тона и манеры вопроса, поддерживающая оппонентов
Явлинского — задала ему вопрос о его сыновьях. И он ответил...
«Дудаев ставит ультиматум: если вы признаете, что это ваши солдаты, мы их отпустим, а если не признаете, мы их расстреляем. И... от них отказались»
После этого Россия начинает операцию, которая будет названа и войдет в историю как «восстановление конституционного порядка в Чеченской республике».
1996 год. Президентская кампания. Ельцин уговаривает Явлинского снять свою кандидатуру. Ну как уговаривает... Борис Николаевич особо уговаривать не умел. Требует.
На Явлинского давят со всех сторон. Обещают разного рода неприятности, если будет противостоять Ельцину.
К нему приходит высокий чин из Белого дома США и тоже требует, чтобы тот снял свою кандидатуру. Обещает, что в противном случае все члены его семьи станут «невыездными». То есть невъездными «во все цивилизованные страны мира», и прежде всего в США. Визит запомнился тем, что посол сказал одну красивую гадость: «You think you will be a hero of history. But you will be a footnote of history!» («Вы думаете, что будете героем истории России. Но вы станете сноской в истории России»). «Красивая фраза», — подумал Явлинский и вежливо указал гостю на дверь.
Через два месяца американцы извинялись за свои слова: «Простите, Grigory, мы не знали, в каком состоянии Ельцин. Простите, мы не понимали, что происходит».
Тогда был лозунг, замечательный слоган кампании, классика жанра — «Голосуй сердцем». В этом таилась страшная двусмысленность. Именно с сердцем-то у Ельцина и были проблемы. Прямо с инаугурации он отправился на операционный стол. Но дело было не только в здоровье, а в том, что стремление добиться его победы во что бы то ни стало сделало с политикой и со СМИ в стране. «Голосуешь сердцем — запасайся валидолом» — охарактеризовал Явлинский предвыборную кампанию.
Потом в Конгрессе США будет написан доклад, почему Америка никогда не поддерживала Явлинского. Составители доклада пришли к выводу, что в России должен быть один демократ. Если мы поддержим Явлинского, то кто ж тогда Ельцин?!
С Ельциным они встречаются несколько раз, и каждый раз Ельцин продавливает: «Снимайте кандидатуру. Снимайте!» И фирменно стучит кулаком по столу. «Не сниму!» — Явлинский разворачивается и уходит. Вдруг Ельцин останавливает Явлинского в дверях. И неожиданно тихо говорит ему: «И я бы не снял».
1999 год. Вторая чеченская война. «Яблоко» теряет электорат из-за антивоенной позиции Явлинского. «В Чечне возрождается российская армия. А Явлинский всаживает нож в спину российской армии», — произносит Чубайс знаменитую фразу.
Дебаты Явлинского и Чубайса. Классика отечественного телевидения. Эталонная передача НТВ. За ней следит вся страна. Самый крутой рэп-баттл образца 1999 года.
Явлинский требует объяснений, почему таким мошенническим способом была проведена приватизация. В ответ Чубайс пользуется классическим приемом — переходит на личности. Поэтому на претензии о мошеннической приватизации Чубайс ответит: «Вы, Григорий
Алексеевич, находились в элите российской политики и вообще ничего никогда не сделали». Вот оно! Караул, он критикует, но ничего не делает! Так с легкой руки Анатолия Борисовича возник этот стереотип.
Что именно кроется под претензией
«ничего не делает»? Не делает с нами того, что делаем мы. Дистанцируется! Мозолит глаза своей репутацией! У нас тут ваучеры, аукционы — работа такая. Живем же не на облаке, это ж только соль без запаха. Политика — грязное дело, товарищ!
И как реагирует Явлинский? Бить или не бить в ответ? Мочить или не мочить? Он же боксер, который бьет, только когда разозлят...
«У меня было такое чувство, как будто я на улице, когда все на одного...»
«Меня в элиту российской политики привел мой избиратель. Сколько уж у меня есть избирателей, столько есть. Я дорожу каждым. А вы как попали в элиту политики, Анатолий Борисович?»
«Есть группа медийной интеллигенции, которая всегда призывает не голосовать за Явлинского, а потом страшно обижается на него за то, что он не победил»
2000 год. Выборы президента. Черный пиар против Явлинского — по всем телевизионным каналам. ОРТ сообщает, что Явлинский сделал пластическую операцию. РТР делает знаменитый сюжет о геях и Явлинском. Кассеты с клеветой на Явлинского привозит из Кремля вооруженный офицер — ему поручено вставить кассету во время вечерних новостей и ждать, пока пройдет сюжет.
«МН»: Мысль «политика — грязное дело» внедрялась намеренно? Это политтехнология?
Г.Я.: Не то чтобы сидел злой гений, калькулировал и внедрял. Шли на ощупь, смотрели, что получается. Например, до выборов Ельцина 1996 года никто не знал, можно ли управлять всей прессой. Березовский с Чубайсом доказали: легко! Березовский придумал, что не нужно содержать ОРТ. Достаточно купить Доренко, начальника службы новостей, и девушек-ведущих. Даже девушек покупать не надо — их можно менять. Все! Не надо инвестировать в канал, придумывать новые программы — это все излишества. Плати Доренко и заказывай у него сюжеты. Если вас технология интересует, то было так: сначала наобум шлепнули — раз! — и получилось. Давайте еще раз! Так сделали, что я женщина...
«МН»: В каком смысле?
Г. Я.: ОРТ сообщило, что я сделал операцию и стал женщиной. Это было в 2000 году. Было уже сложно попасть в политические передачи на первом и втором каналах. Тогда я пошел в развлекательные передачи. И попал в «аудиторию Казанского вокзала». Представляете себе зал ожидания Казанского вокзала? Разные направления, разная публика — вся Россия, весь народ. И я попал в этот народ. И ему стало интересно. Вел я себя живенько, шутил. И рейтинг пошел вверх. И тогда в последнюю пятницу, в последние три часа перед выборами они меня замочили. Вы даже не представляете, насколько «изящно» это делалось.
В кадре Элла Памфилова. Её спрашивают: «Вы как женщина чувствуете, что Явлинский сделал пластическую операцию»? «Ну конечно», — отвечает она. На этих словах интервью прерывается. А потом голос за кадром сообщает, что это была не просто пластическая операция, а операция по смене пола. Разумеется, Панфилову подставили. В реальности она отвечала на совсем другой вопрос. Поскольку никто на ОРТ, даже Эрнст, не хотел ставить эту кассету в эфир, из Кремля прислали вооруженного офицера фельдсвязи — ему было поручено вставить кассету во время вечерних новостей и ждать, пока пройдет сюжет.
«МН»: А на РТР?
Г. Я.: А на РТР был показан сюжет «Геи за Явлинского». И это сработало... такое у нашего народа восприятие...
«МН»: Не извинялись потом?
Г. Я.: Мне позвонил Эрнст: «Извините, Григорий Алексеевич, нехорошо получилось. Я не очень виноват, но это было нехорошо». Я подал в суд, это было в марте. Мой адвокат сказал судье, симпатичной женщине: «Явлинский готов прийти и доказать, что он мужчина». Она запротестовала: «Нет-нет, не надо. Только не это. Мы разберемся». И в декабре в новостях дали опровержение этой информации — почти через год после выборов.
Из интервью Явлинского «Московским новостям»
Явлинский был известен своей антивоенной позицией по Чечне. Поэтому, когда случился «Норд-Ост», чеченцы назвали именно его в числе возможных переговорщиков.
Как проходили мои переговоры с террористами
«МН»: Почему вы отказываетесь говорить про «Норд-Ост»?
Г. Я.: Слушайте, «Норд-Ост» — это страшное преступление. Сегодня никаких предпосылок для того, чтобы наказать виновных, нет. Кто их туда пропустил? Кому они платили? Почему пострадавшим не дали антидот? Почему врачам ничего не сказали? Почему избрали такой метод? Были ли там реально бомбы? Похоже, там были муляжи. На все эти вопросы нет сегодня ответов. Что мне сказать? Политик не сказочник. И я не правозащитник. Правозащитник говорит нечто, потому что это правда, и все. Это очень заслуженная, уважаемая позиция. Политик же должен говорить, чтобы что-то изменить или предотвратить. В данном случае я ничего не могу сделать. Придет время — поговорим. Суд же принял решение о компенсации. Если дело пойдет дальше, если это превратится в реальный процесс... Хотя этого не может быть... Но если процесс состоится, я буду говорить то, что думаю, полностью и до конца, независимо ни от чего.
«МН»: Вы сейчас не хотите это вспоминать?
Г. Я.: Я этого не забуду никогда в жизни. Как такое можно забыть? Я все-таки не каждый день с жизнью прощаюсь... Я знал, что меня могут убить и те, и эти. Меня могут убить наши, чтобы был повод штурмовать. Могут убить те, случайно или намеренно.
«МН»: Как у вас прошел диалог с террористами?
Г. Я.: Это были совершенно молодые люди, которые ничего не соображали. И это были совсем не те переговоры, которые я вел в Чечне в начале 90-х. Диалог длился полтора часа. Суть следующая: «Мы сильнее вас. Вы хотите жить — мы хотим умереть». Я говорю: «Вы невинных людей уничтожаете, кто вы после этого? Вот вы кто?». Они не ожидали такого сюжета. Они мне ткнули автоматом с такой силой, что я думал, они мне башку пробьют насквозь. Кровь пошла. Я говорю: «Чего вы хотите?» — «Мы хотим прекратить войну». Я говорю: «Это же целая война, ее невозможно прекратить в один день. Вы хотите, чтобы вас обманули? Я не хочу вас обманывать». Полтора часа препирательств. В результате они потребовали телефонный разговор Путина с Масхадовым. Я говорю: «Хочешь, я буду пробовать. Выпускай сперва детей — и я буду пробовать вести переговоры». Утром они мне позвонили и сказали: «Мы сделали. Теперь ты делай». Я говорю: «Сколько?» — «Восемь». И, действительно, выпускали детей. Их сразу хватали и уносили. Это, наверное, в летописях где-то написано. Но дальше я не смог ничего сделать...
«МН»: Вы себя чувствовали беспомощным?
Г. Я.: У меня было предчувствие страшного преступления, которое вот-вот совершится.
Из интервью Явлинского газете «Московские новости»
В жизни Явлинского Борис Николаевич сыграл странную роль. Он дал зеленый свет программе «500 дней», тем самым приведя Явлинского в политику. А потом вдруг неожиданно врубил желтый свет и красный: воспользовался программой для своих целей, а реализовывать ее не стал. В 1996 году Ельцин делал все, чтобы Явлинский снял свою кандидатуру с выборов. Но тихо, чтобы никто не слышал, признался: «И я бы не снял». За несколько месяцев до смерти Ельцин пригласил Явлинского в гости и вдруг сказал: «Вы были во многом правы, я вас не понимал». И подарил книгу мемуаров с автографом, написав на ней самые теплые слова. «А в самой книге про меня не так хорошо написано, Борис Николаевич», — усмехнулся Явлинский.
Действительно, ничего себе подарочек: внутри трехтомника — критика и упреки, а на форзаце красуется автограф автора с прекрасными словами.
«Да ладно вам, Григорий Алексеевич, не я же эту книгу писал», — добродушно ответил Ельцин.
Но самое интересное — вот это интервью, данное журналистам «Первого канала» 1 февраля 2006 года. Передача приурочена к 75-летию БНЕ. Ельцин тут в хорошей форме, бодр и точно формулирует мысли. В 2006 году мы уже отвыкли от такого Ельцина, таким мы его не помнили.
— Кто из ваших политических оппонентов вызывает у вас наибольшее уважение? — спрашивает журналист «Первого канала».
— Уважение? — переспрашивает Ельцин. — Явлинский.
«Кто ваш главный оппонент, Борис Николаевич?»
Что думал Явлинский про Ельцина? Многие годы Явлинский был его последовательным и непримиримым оппонентом. Критиковал за развал страны, за приватизацию, за назначение Владимира Путина «охранником» результатов приватизации. Как он его оценивал?
Есть фраза Явлинского, которую он сказал не совсем впрямую, а потому она ценнее и больше характеризует их обоих, чем вопросы и ответы в лоб.
«— Что вы думаете о Ельцине, Григорий Алексеевич? Вы же хорошо его знали...
— Ну кто же знает политиков такого масштаба хорошо?..»
Кто ж знает самого Явлинского хорошо?
В последнюю главу не вошли события 2012 года, когда Явлинского не допустили к президентским выборам, а вместо него подсунули Прохорова. В нее не вошли события 2014 года, когда Россия вступила в прямую конфронтацию с Западом. В эту главу не вошли болотные площади и объединения демократов под флагом «Яблока». Что теперь?
Одна дама после встречи Явлинского с избирателями сказала так: «Вот пусть его сначала выберут, а потом мы за него проголосуем». Другая написала: «Очень уважаю Явлинского. Но где гарантия, что он станет президентом?» Какие уж тут гарантии, друзья? Тут зона особого риска.
Григорий Алексеевич прочел эту биографию. Очень сердечно поблагодарил. И остался недоволен: «Ради чего это все? Это же не детектив. Ради чего я все это делал? Из биографии непонятно». И тогда он объяснил, ради чего. Мы только успели включить диктофон... Получилось очень искреннее послесловие.
